Единственной справедливой вещью было выиграть эту проклятую войну. Главном, о чем должен был думать Робби, его единственной целью было сделать все, чтобы Клиффорд подписал перемирие и выдал им деньги. Если девушка и мальчишка помогут ему в этом, остальное не будет иметь значения. Честью эту проклятую войну не выиграть. Но сколько бы Бойд ни твердил себе это, он продолжал слышать ее голос: «Вы – мой должник». И это было правдой, черт возьми!

Честь – или то, что от нее осталось, – боролась в нем с долгом. Он был ее должник, но он не мог просто так отдать средства, которые могли заставить Клиффорда повиноваться.

Бойд следил за тем, как она поспешно уходит с Сетоном, стараясь не думать, о чем они говорят или почему она неожиданно повернулась и одарила Сетона неуверенной улыбкой.

Проклятье! Он сжал кулаки. Ну почему она так выглядит? Если он когда-либо видел женщину красивее ее, он не мог этого припомнить. Леди Розалин Клиффорд была потрясающе хороша. По справедливости, сестра Клиффорда должна была иметь раздвоенный язык, рога и все остальные атрибуты дьявола, бородавки и родинки, как тролль или ведьма.

На самом деле, у нее была родинка. Очень маленькая, похожая на веснушку. И ее расположение в уголке чувственной изящной верхней губки заставляло его думать не о ведьмах и троллях, а совершенно о другом. Он почувствовал нежелательный жар и тяжесть в паху. Не меньше остальных мужчин Бойд любил, когда женщины брали его член в рот, но никогда мысль об этом не доводила его до возбуждения.

Сестра Клиффорда. Он до сих пор не мог в это поверить. Он не мог сопоставить милую девчушку, которая спасла его, с английской красавицей, которая наверняка была избалована и изнежена. Он был уверен: стоит ей только избавиться от страха и осознать, что он говорил правду, заверяя, что им не причинят вреда, она начнет выдвигать требования и отдавать приказы. И выражение ее лица изменится. Сейчас она выглядит так, будто он вырвал страницы из ее любимой книги волшебных сказок и сжег их у нее на глазах. Но она скоро станет высокомерной и презрительной. Она уже не будет смотреть на него с разочарованием, а станет воротить от него свой прелестный носик с холодной ненавистью.

Она не могла быть такой милой и нежной, какой выглядела, имея подобного братца.

Робби нахмурился, когда Сетон сдернул с себя плед и накрыл им невысокий камень, чтобы она могла сесть. Ох уж этот Дракон и его проклятая рыцарская чувствительность! Даже после семи лет войны без правил он все еще воображал, что он – этот чертов Ланселот. Его прозвали Драконом в насмешку из-за того, что в первые дни их обучения он упрямо носил этот герб на своих доспехах, прежде чем вынужден был признать, насколько нелепо носить кольчугу и накидку в набегах, которые им предстояли.

– Что, черт возьми, с тобой происходит?

Робби понадобилась минута, чтобы понять, что Дуглас обращается к нему. Черт, сколько же он стоял, уставившись на нее? Слишком долго, если судить по прищуренным глазам Дугласа.

– Я полагал, ты будешь в большем восторге, – добавил Дуглас. – Теперь мы держим Клиффорда за яйца.

– Я рад, – заверил его Бойд, усилием воли стирая с лица мрачное выражение. – Ты получил деньги со славного епископа?

Дуглас ездил в замок Бэйли, чтобы встретиться с епископом Кембрии.

Но Дугласа нельзя было так просто сбить с толку.

– Кажется, ты защищаешь эту девчонку? Должен признать, она – красавица, но я никогда не думал, что тебя так легко провести. Бога ради, эта английская сучка – сестра Клиффорда!

Должно быть, Робби устал больше, чем ему казалось, потому что испытал те же рыцарские чувства, что и Сетон, а также внезапное желание врезать кулаком по зубам своему другу Дугласу. И за что? За то, что он назвал ее сучкой? Робби и сам много раз до этого выражался так об их врагах: английская собака, английская сучка. Эти слова были такими же обычными, как замечание, что, похоже, пойдет дождь или небо сегодня хмурое.

Но это не объясняло, почему он внезапно сжал челюсти.

– Мне не нужно напоминать, кто она такая. – Проклятье, он только об этом и думал. – Но девчонка под моей защитой. И так будет до тех пор, пока мы не отпустим ее.

– Какого дьявола ты хочешь ее отпустить? Король Эдуард все еще держит в плену жену Брюса, его дочь и сестру. Почему бы нам не поступить так же с семьей нашего повелителя Шотландии?

Робби интересовало мнение Дугласа не более, чем мнение Сетона. И он не собирался ничего объяснять.

Он взглянул на Сетона и на леди, о которой они говорили с Дугласом, и услышал ее тихий смех. Каждый мускул в его теле напрягся. Мальчишка, Роджер, тоже смеялся. Оба они протянули ноги к огню и выглядели уютно устроившимися.

– Черт, если ты хочешь эту девчонку, почем бы не оставить ее для себя? Подумай, в какую ярость придет Клиффорд, когда узнает, что его драгоценная сестрица делит кровать с Робби Бойдом.

Воображение оказалось более богатым, чем Робби этого хотел. Ему представились вспотевшие обнаженные тела, раскинувшихся на смятых простынях. Он стиснул челюсти – на шее у него забилась жилка.

– Я не хочу ее, и уж точно мне не нужна жена.

Дуглас хитро улыбнулся:

– Я не думал о ней, как о твоей жене. Ты не можешь жениться на англичанке. – Он театрально содрогнулся. – Сделай ее своей любовницей.

– Проклятие, я же сказал, что не хочу ее!

– О да, я вижу, – засмеялся Дуглас, ублюдок. – Поэтому-то ты и сморишь на Сетона так, словно хочешь убить его. – Дуглас приподнял бровь. – О, посмотри, кто явился! Ему не пришлось долго ее искать. Я говорил тебе, что он питает слабость к блондинкам.

Робби посмотрел в их сторону как раз вовремя. Рэндольф, племянник Брюса и почти такая же для него боль в заднице, как и Сетон, склонился над ее рукой как галантный придворный, а не безжалостный воин, каким он был – какими были они все.

– Моя жена говорит, что женщины находят его привлекательным. Лично я этого не признаю, – сказал Дуглас с отвращением.

Очевидно, Джоанна Дуглас держит своего ревнивого мужа в напряжении, дразня его возможным соперником. Робби начала нравиться молодая жена друга. Она, оказывается, не такая простушка, какой выглядит.

– Может быть, в конце концов в постель ее уложит кто-нибудь кроме тебя, – не унимался Дуглас.

Робби почувствовал, что сейчас взорвется:

– Никто не уложит ее в постель, черт побери! Она не будет находиться здесь долго…

Глава 6

Розалин потребовалось некоторое время, чтобы разобраться во всем. Когда ей все стало понятно, она вынуждена была ждать, пока сэр Томас Рэндольф вступит в разговор с Роджером, чтобы ее не услышали.

Она встречала сэра Томаса, племянника Роберта Брюса, много раз при дворе, когда он временно перешел к англичанам несколько лет назад. Этот галантный, красивый рыцарь совсем не изменился. Он по-прежнему был очаровательным негодяем. Его дружеское участие немного ослабило напряжение, возникшее после встречи с Черным Дугласом. Но Розалин хотела поговорить наедине не с ним.

– Вы тоже там были, – тихо сказала она светловолосому воину, который раньше вступился за них.

Розалин не узнала его сразу, потому что он очень изменился. Высокий, стройный, по-мальчишески красивый юноша с выжженными солнцем волосами оброс мускулами так, что стал почти неузнаваем. Он больше не был юношей, но полностью сложившимся мужчиной. Производящим впечатление, могла бы она добавить. С его голубыми глазами, светлыми волосами и приятной внешностью он мог бы стать мечтой каждой девушки, грезящей о рыцаре в сверкающих доспехах.

Правда этот был разбойником.

Он выглядел удивленным, но кивнул:

– Да, я был там.

Он подал ей еще одну овсяную лепешку, только что снятую с железной тарелки, висевшей над костром. Розалин умирала от голода и готова была съесть что угодно, но эта простая пища, надо признать, была необыкновенно вкусной. Она подозревала, что овсяная мука была перемешана с жиром, снятым с ломтиков свинины, которую ей тоже предложили.